13 сектор. Следствие против знатоков - стр. 15

– За что я вас, менеджеров, не люблю, так это за въедливость, – майор выдохнул. – Ладно, оформим сейчас протокол, иди домой.

– Что значит «иди домой»?

Он снял с меня наручники.

– Оснований тебя задерживать – точнее, вас – у меня нет, раз уж вы у нас такой умный и начитанный. Поэтому сейчас рассмотрим показания и будем решать вопрос о возбуждении уголовного дела. А загранпаспорт есть?

– А как это вас касается?

– Не вздумай сбежать за границу.

«Так, – подумал я, – а подписку-то он мне не оформляет, значит реально все, что со мной происходит, – всего только наезд сверху. Собственно говоря, даже догадываюсь, чей. Нельзя ли поговорить со Стукалиным? Он же любит собирать на всех компромат, а здесь полдела, считай, сделано, заказчик понятен. Может, я еще и выплыву».

– Как я домой пойду? У меня с собой ничего нет, бумажник в куртке остался, довезите.

– Наши служебные машины – не такси. Сам дойдешь. В конце концов, центр города.

Я внимательно прочитал протокол, отметил безукоризненность его заполнения, расписался, получил изъятые ключи, мобильник и вышел. Вызывать такси не хотелось, тем более дома не было денег. Ничего, сентябрь, на мне рубашка, пиджак твидовый, пройду до работы три километра, а с утра попробую договориться с безопасниками о нормальном человеческом уходе.

Руки чесались и в прямом, и в переносном смыслах: во-первых, не люблю, когда меня оскорбляют, во-вторых, наручники. До сегодняшнего дня мой опыт общения с ними был кратким и забавным. Одна из моих девушек была, по выражению коллег, «глубоко в теме». Во время нашего недолгого романа я приобрел наручники с розовым мехом. Толком попользоваться наручниками мы не успели, и, расставшись с той девушкой, я о них забыл. До поры до времени.

Как-то раз мой приятель, адвокат Лажечников, решил пробежать городской квест[4] со своей тогдашней девушкой. Попросил у меня наручники со словами: «Александр, твоя дурная слава бежит впереди тебя. Наверняка – у тебя есть». «Конечно», – ответил я. Часа через четыре мне позвонила консьержка и, давясь от хохота, сообщила, что в подъезде сидит странная парочка в розовых наручниках. Ребята ухитрились одновременно потерять и ключ, и мобильник. Чтобы освободиться, им пришлось пройти едва ли не половину Москвы – разумеется, в наручниках. А второго ключа, кстати, у меня не было…

Воспоминание оказалось не лишним, надо позвонить Лажечникову. Пускаться в такое плавание без адвоката не стоит.

Мысли смешивались. Я стал напевать разные песенки из моей юности, чтобы успокоиться. Получалось еще фальшивее, чем обычно.

Спустя полчаса я бодрой трусцой добрался до своего офиса. Звонок – и спустя пять минут заспанный охранник с книжкой Донцовой в руке открыл мне дверь. Этого я знал хуже.

– Что вы трезвоните, Александр Михайлович? Что вам ночью не спится?

– Забрать надо кое-что, документы у меня в кабинете.

– Да, коне…

Охранник осекся.

– Александр Михайлович, не велено вас пускать. Ни под каким видом.

– Что значит «не велено ни под каким видом»? Я руководитель первого уровня в этой… – тут я заставил себя подавиться эпитетом, – …компании.

Не люблю излишне пафосные выражения, но иногда использую. Я достал пропуск-вездеход.

– Вот. Видите? Меня положено пускать. В любое время.

– Александр Михайлович, вчера вечером сообщили, что вы в компании больше не работаете. Ваш пропуск аннулирован. Вы хотите, чтобы меня тоже уволили? Простите, никак не могу вас пустить. Приходите завтра, вызывайте Владимира Николаевича, поговорите.