112 - стр. 4
В глазах у парня затеплилась надежда, а медсестра уже принесла набор для ампутации…
Борис загрузил к себе в машину молодого парня без ноги. Нужно было торопиться. Остальное доделают спасатели. Садясь в машину, он поднял глаза на спасателя, работавшего рядом с ним почти всё это время, и узнал старого друга.
– Ярый, ты, что ли?
– Я, – протянул руку светловолосый мужчина в немного промокшем комбинезоне.
– Лет пять не виделись! Заходи ко мне! – Он захлопнул дверь, и машина, вновь включив сирену, тронулась.
В салоне, рассчитанном на трех пациентов, все заняли свои места.
– Готовить к операции, – Борис отвернулся от медсестры и мужчины без сознания, автоматически осмотрел раненную женщину и присел рядом с Макаром. Парень молча плакал…
– Ты жив остался, Макар. Тебе повезло. Надо жить дальше.
– Зачем мне такая жизнь… – страдал парень. – Меня теперь даже девушка бросит…
– С чего вдруг? – заговаривал его боль Борис. – Не бросит она тебя. А если бросит – зачем тогда тебе такая ненадёжная девчонка сдалась. Другую найдешь.
– Я жениться собирался… – проглатывал слёзы Макар. – Я в Нальчик ехал в кафе договариваться…
У Бориса внутри будто что-то оборвалось. Сердце замерло.
– В Нальчик? Это был автобус в Нальчик?
– Да…
Жена Бориса сегодня собиралась ехать в Нальчик этим рейсом. Машинально достав телефон, он набрал номер. Два прошедших гудка были бесконечны. Пожалуйста, возьми трубку, возьми…
– Да? – послышался в трубке до боли знакомый голос. Борис закрыл глаза. Сердце вновь забилось. Голос, просто слышать голос родного человека – иногда это важнее собственной жизни.
– Ты где? – спросил Борис, просто чтобы хоть что-то спросить.
– Борь, извини, я не поехала в Нальчик, я дома… – начала Инна. Борис перебил её:
– Перезвоню. Операция. – И положил трубку.
Другая бы обиделась: звонит непонятно зачем, а потом сам же бросает трубку. Но это же была его Инна… Борис знал, что она давно привыкла ко всему.
– К операции всё готово? – вернулся Борис к мужчине без сознания. – С Богом…
Инна прибежала домой. Свекровь, уже одетая, стояла в дверях и с не слишком довольным лицом поджидала Инну.
– Я уже бегу! – скидывала на ходу пальто Инна. – Как тут у вас дела? Температура еще выше не поднималась?
– Какая еще температура! – фыркнула свекровь, выходя на лестничную площадку. – Только ты ушла, как он вскочил и хулиганить начал. Не дети, а…не знаю что! – резюмировала она, заходя в лифт.
– Спасибо, что посидели! – только и успела крикнуть закрывающимся дверям лифта Инна и, пройдя в комнату, недоуменно посмотрела на Матвея: он прыгал на кровати, швыряя подушками в Пашку.
– Ну и ради чего я выскочила из автобуса? – обиженно пожала плечами Инна. – Врача отложила, свекровь «выписала»… Обормот! – ей захотелось дать Матвею шлепка за напрасно потраченный день, но она вовремя спохватилась: «Нашла за что ругать ребенка – за то, что он здоров! Да тебе радоваться нужно, мамаша! – пожурила она саму себя. – Всё отлично, я дома, дети не болеют. Как же хорошо у нас дома! Как приятно провести обычный скучный день с семьей». Досада была забыта в привычных будничных хлопотах.
Вечером пришла подруга Инны в расстроенных чувствах. Так уж повелось с институтской скамьи, что Майя частенько забегала, когда хотела поделиться эмоциями – хорошими или плохими. И хотя Инна была старше всего на год, она порой ощущала себя умудренной жизнью старшей сестрой – то ли характеры у них такие разные, то ли роль Инны сильно утяжелял «довесок» в виде мужа и детей, которым Майя похвастаться не могла.