1000 Первая дочь - стр. 30

Как бы ужасно ни звучало, но это было правдой — все то, что сказала Наяна в бешенстве. Она не ударила рукой, увидев решимость в моих глазах, но больно ранила мое достоинство, от которого и без того остались жалкие лохмотья.

Теперь Магра и ее дочка могли творить со мной все, что заблагорассудится. Меня некому защищать. На то, что я много значу для Алексиса, надежды не было. Он желал меня, этого не отнять. Но тут скорее играла роль его задетая гордыня. И это не значит, что получив меня, он бы решился продолжить отношения.

Тетка и Лагра так меня запугали, что я стала ненавидеть свое уродство. И ужасно боялась, что Алексис увидит это. Увидит и будет презирать.

 Храм богини Тирино стал моей последней надеждой.

В тот же день, пока воины тренировались, а тетка Магра отсыпалась, мне удалось сбежать. Сандра и еще одна служанка отвлекли Наяну, сказав той, будто господин Алексис разрешил ей присутствовать на тренировках в качестве зрителя. Она так обрадовалась, что не почуяла подвоха. Наяна покинула кухню, забыв о приказе матери, и помчалась в поле, сверкая пятками.

А в это время Тарон вывел из стойла лошадь и вручил мне небольшой холщовый мешочек с медными монетами.

— Это мы собрали для тебя, Майлин, — сказал он, едва не плача. — Вся прислуга знает, как жестоко поступила с тобой Магра. Мы все любим и жалеем тебя, но помочь не в силах. Нас просто никто не послушает. Ты достойна лучшего. Уходи, Майлин, а мы постараемся скрывать твой побег столько, сколько это возможно. Эта лошадка самая смирная из всех, возьми ее.

— Но ведь это одна из лошадей воинов! — ужаснулась я.

После подобного меня сочли бы не только рабыней, но и воровкой. И тогда смертная казнь мне была бы обеспечена. Рабы в Озисе не могли иметь имущество, тем более скакуна.

— Господин Алексис тоже задолжал тебе, — сказал Тарон, недовольно нахмурившись, как взрослый муж. — Не думаю, что для него будет такой уж потерей поделиться лошадью.

— Вас накажут из-за меня, — я боялась за слуг больше, чем за саму себя.

— Не волнуйся, мы сумеем отбрехаться. К тому же, мы не рабы, а значит, можем покинуть гостиницу в любое время. Магра не сможет уволить всех одновременно, ведь найти опытных работников в нашей глуши не так просто.

Мальчишка помог мне взобраться на скакуна и передал поводья:

— Скачи во весь опор, Майлин! Времени у тебя немного.

Сказав это, он ударил лошадку по крупу, и та резво поскакала вперед. Я постоянно оглядывалась, но погони еще не было. Очертания гостиницы расплывались от слез, а вскоре и вовсе пропали из виду. Я приказывала себе держаться и не плакать, но это не действовало. Ведь я покидала дом, в котором провела все детство и была счастлива. А теперь скакала в неизвестность, отрезав любой путь к отступлению.

Теперь я преступница. И если меня найдут, то непременно покарают.

Лошадь неслась во весь опор, выбивая пыль из-под копыт. Еще никогда я не участвовала в такой бешеной скачке, хотя неплохо держалась в седле.  Но сейчас моя спина была готова сложиться пополам, а лошадь, кажется, не знала устали.

Остановились мы лишь ненадолго — возле реки, вдоль которой мне предстояло идти до самого храма, других ориентиров я не знала.

Скалистые берега были обрывистыми, крутыми. Но я не боялась трудностей

— Здесь мы расстанемся с тобой, — шепнула я лошади и поцеловала ее в мокрый нос. — Дальше тебе не пройти.