1000 не одна ложь (3 книга) - стр. 37
– Мне надо уехать.
– Опять? Твоя работа?
– Нет, мама. Мне надо уехать в Каир.
– Когда?
Мама, инстинктивно потянула шарф на Амине, поправила ей шапку.
– Сейчас.
– В смысле, сейчас?
– Мне надо уехать. Срочно. У… у Рифата неприятности, и нам надо вылететь немедленно.
Господи! Оказывается, я умею грязно и мерзко лгать, умею изворачиваться так же, как родственницы Аднана.
– Что случилось? Что-то страшное?
– Нееет. Не страшное, но надо обязательно уехать.
– Надолго?
– Я не знаю.
– Мне все это не нравится. Почему Рифат не с тобой? Он остался в машине?
– Мам, давай без истерики. Мне и так плохо от всех неприятных известий, и мне и так не хочется никуда ехать. Я прошу тебя… просто присмотри за детьми.
Снова на часы.
– У меня пару минут… скоро самолет.
Буся ударила меня по обеим щекам ладошками одновременно.
– Не уходить… маам, не уходить.
Я почувствовала, как слезы подступают к горлу. Только не сейчас и не при маме.
– Ты нас бросаешь, дочка? Бросаешь на меня детей и… и вот так уедешь?
– Я… я оставлю тебе карточку, там много денег, вам хватит.
– Какие деньги? Разве я сейчас о деньгах. Посмотри на меня! Я вижу… вижу, что это не на пару дней. По глазам твоим вижу. Неужели прав был отец, ты отвратительная дочь и кукушка-мать?
– У меня, – сделала вдох, чтобы не задохнуться от боли, – у меня нет выбора. Я должна ехать с Рифатом. Прости… прости меня, мама.
Повернулась к Амине, и пока Буся беспрестанно повторяла «мама», я обняла вторую девочку, и та робко прижалась ко мне. А я гладила ее по голове и не понимала, кого утешаю на самом деле. Чувствуя, как постепенно боль обуяла меня всю, окутала и сжимает тисками. Что будет с нами? С ними?
Аднан не пощадит никого, если я ослушаюсь. Я могла бояться каких угодно монстров и маньяков-похитителей, но его я боялась сейчас намного сильнее. Потому что я вспомнила, кто он и на что способен.
– Ты боишься, да? – спросила Амина на арабском, сжимая мою руку. – Что-то случилось? Не уезжай. Давай уйдем домой прямо сейчас. Тебе не надо никуда ехать…
– Надо, милая. Мне очень надо. Ты присмотри за мамой и за Бусей. Ты большая уже и сильная. Тот номер телефона, что я давала, он у тебя?
Она кивнула.
– Вот и славно. Если что, звони туда, они помогут.
– А ты? Ты не будешь нам звонить? Не будешь с нами на связи?
Я отрицательно качнула головой.
– Не знаю.
– Не уезжай… мне страшно. Мне очень страшно!
– Не бойся, моя маленькая. Все будет хорошо.
– Ты вернешься?
О, если бы я знала…
– Обязательно вернусь.
Прижала к себе еще раз Бусю. Зацеловала глаза, щеки, дрожащие губы, прижала к себе с отчаянной силой.
Из машины посигналили, и я вздрогнула. Обняла маму, не обращая внимание на ее холодное сопротивление.
– Я так люблю тебя, мамочка. Помни об этом, я всех вас очень сильно люблю.
Мама вдруг вцепилась в меня, не давая уйти.
– Не уезжай, слышишь, дочка. Ты ведь не хочешь! Не уезжай с ним. Может, я и не права была, и не муж он тебе совсем. Разведетесь. Ничего, прорвемся, работу тебе вторую найдем. И я как-нибудь покручусь. И не так люди живут. Не уезжай с ним. Ты не обязана.
– Обязана…, – ответила очень тихо, – прости меня, пожалуйста. Я обязана.
Посмотрела в глаза дочери и ужаснулась, что для Аднана она живое доказательство измены. Он не считает ее своей дочерью… нашу девочку.
Разве ради этого Аднана стоило умирать от горя и хоронить себя живьем? Стоило пройти все муки ада, чтобы узнать, что все напрасно? Мне хотелось орать и рвать волосы на голове, мне хотелось отказаться ехать, заставить уйти ни с чем или дать отпор, но я сильнее прижимала к себе детей, глядя остекленевшим взглядом на проклятую машину и представляя себе, как оттуда наставили дуло пистолета или винтовки на моих детей. У меня нет выбора, и Аднан прекрасно об этом знает. Теперь я уже не сомневалась – он способен убить детей. Даже будь они в подвале, я бы не испугалась столь сильно. Потому что этот человек хладнокровно просчитал каждый свой шаг и мою реакцию. Он все это продумывал не один день.