1000 не одна ложь (3 книга) - стр. 28
«Будь ты проклята!» – прокрутил его у меня в груди несколько раз. Но я не умерла, я упала на пол и, протягивая к нему окровавленные руки, ползла за ним на коленях.
Проснулась от того, что невыносимо болит в груди и все лицо мокрое от слез. Впервые я обрадовалась, что лучи солнца вырывали меня из пучины сна, в котором был ОН. Я юркнула в ванну – смывать с лица слезы и успокаиваться после пережитого ужаса. Долго смотрела на свое отражение, а у самой пальцы покалывает, и я все еще ощущаю, как по ним моя собственная кровь течет, и в груди больно так, словно там нож продолжает торчать. Умылась холодной водой и вышла на кухню, где Рифат уже варил арабский кофе. Увидев его, немного успокоилась. Ощущение, что сон был явью, ушло.
Приехала моя мама посидеть с Бусей, а мы отвезли Амину в школу. Такой обычный день. Как и всегда…. Я иногда думаю о том, что все дни в нашей жизни надо считать особенными, потому что никогда не знаешь, чем они закончатся и кого уже на следующий ты можешь не увидеть. И я не знала… не знала, что до сегодняшнего дня я была все же счастлива, и, наверное, прогневила Бога своим горем и тоской. Я должна была почувствовать, должна была ощутить, что происходит что-то страшное, должна была понять еще несколько дней назад, что казаться много раз одно и тоже не может. Но я все же была беспечной и глупой идиоткой.
Впервые холодные пальцы страха впились мне в сердце, когда Амина не ответила на звонки, даже спустя час после того, как должны были закончиться школьные уроки. Я подумала, что она могла потерять сотовый, могла забыть его где-то. Да и часа достаточно, чтобы дойти домой. Позвонила маме, но и она не ответила мне. Странное чувство – еще нет сильного испуга, еще нет дикой паники, но уже что-то дергается в области сердца, что-то ноет там и мешает нормально дышать. И набираю ее снова и снова. Всех по очереди. Никто не отвечает и… и у меня не остается выбора – я звоню отцу.
– Чего тебе?
Злобный голос с раздражением вместо приветствия, но мне все равно, мне уже страшно и плевать, как он мне отвечает.
– Здравствуй папа, мама тебе звонила?
– На фиг я ей нужен, когда она с твоими вы… отпрысками сидит, она мне не звонит.
– Пап… она мне не отвечает.
– И что? Сериалы, может, свои смотрит. Или дочь твою обмывает. Ты ж нашла себе няньку бесплатную.
– Я час звоню. Час, пап.
– Откуда я знаю, чего не отвечает. Возьми и съезди, если так волнуешься. Я со своими костылями часа три ехать буду.
Да, он прав. Надо ехать.
Надо вызывать такси и ехать. Я отпросилась у ректора и сломя голову бросилась домой. Пока ехала в такси, успокаивала себя, что сейчас приеду, а они все дома. Аминка просто телефон забыла, а у мамы стоит на вибрации. Вот и не слышат. Я накричу на них, я устрою им скандал, а потом мы сядем пить чай… Ведь именно так и будет, да?
Я вбежала в подъезд, не чувствуя холода и ветра, лифт ждала невыносимо долго, пока поднималась, казалось сердце отсчитывает целые года, а не секунды, и дышать все больнее от волнения и вот этой поднимающейся волнами паники. Ничего, я сейчас открою дверь, и они все дома. Да, дома. Я просто паникер и параноик. Все с ними хорошо… с моими родными.
Выскочила из лифта, бросилась к двери и с ужасом повернула ручку – не заперта. Душа заледенела, и застыло все внутри, распарывая мне нервы тонким лезвием жуткого предчувствия. И взгляд скользит по ковру, по валяющемуся на нем одеялу Буси, по одному ботинку Амины. Тяжело дыша, не могу закричать и набираю в легкие больше воздуха, чтобы все же надрывно заорать: