1000 боевых вылетов. «Ночной ведьмак» - стр. 21

Огненный факел горящего самолета навсегда сохранится в памяти Маслова и со временем сольется в единое с образом Фёклина, скромного, незаметного товарища, который отдал свою жизнь для спасения жизней других. Пламя – не памятник. Память о погибших друзьях хранит сердце. И воспоминания о них жгут его неутоленной ненавистью. Она останется на всю жизнь. Останется болью минувшего, болью утраченного. Прошедшие годы войны будут вспоминаться по этим пламенным вехам, и они, ушедшие навсегда, будут незримо присутствовать среди нас повсюду. Мы не в силах вычеркнуть их из сердца; не в силах забыть. Члены одной семьи крылатого братства, сыновья единой матери – Родины, такими мы и останемся. Мертвые и живые…

Маслов делает еще один круг над догорающим самолетом. Последний. Прощальный. Он уже искусал в кровь губы, он охрип от своей бессильной ярости, от невозможности вот сейчас, сию минуту отомстить за смерть товарища. Он прощается с другом, еще даже не зная, кто же он, этот смельчак?

Самолеты заходят на посадку к другим огням. Заходит и Маслов. После посадки он рулит к стоящим у леса самолетам, на свет карманного фонарика Брешко.

– Эх ты… – От негодования Брешко даже не находит слов. – Блуждаешь, горе-летчик! Быстро разгружайся, возьмешь двух раненых. Сбор над аэродромом в прежнем порядке. И смотри, Маслов, строй не терять!

– Я с тобою в строю не пойду, – хмуро отвечает Федор.

– Ты что?! Погоди, мы еще поговорим по возвращении!

– Иди ты к черту!

Неподалеку хлопают разрывы мин и трещат автоматные очереди. Брешко, не отвечая, поворачивается и бежит к своему самолету. Уже оттуда слышен его голос:

– По самолетам! Взлетать! Немедленно!

В землянке КП Федор протягивает мне исковерканный разрывными пулями диск ДА.

– Дарю на память, – говорит Федор.

Я верчу в руках искореженную стальную крышку, пытаюсь вытащить разорванные осколками патроны.

– Как же так, Федя?

– А вот так. Случай, старик. Считай, что тебе крупно не повезло: будешь еще летать со мной в одном экипаже.

– Федька! – Я обнимаю его худые плечи. – Полетаем! Еще полетаем, Федя!

– С небольшим перерывом, – лукаво подмигивает Федор. – Отвалил мне товарищ Брешко пять суток ареста. За неуважение к его персоне. Но от этого уважения не прибавится.

– Что ты наделал, Федя?

– Послал его к черту!

Мы проходим во вторую половину землянки: Федору еще предстоит доложить о выполнении задания. Начальник штаба, майор Соловьев, диктует машинистке Аннушке Гавриловой:

– Не вернулись на базу самолеты младшего лейтенанта Елина и младшего лейтенанта Фёклина. Факт гибели обоих подтвержден очевидцами…

Молча снимаем шлемы и стоим так некоторое время. А начальник штаба продолжает диктовать текст обычного боевого донесения. Под ловкими пальцами Аннушки автоматной очередью трещит машинка, выбивая необходимые буквы, которые складываются в слова – простые и будничные. Она даже не вдумывается в их смысл. Буквы складываются в слова… Остановитесь, люди! Встаньте! Затаите дыхание! Слушайте… Трещит дымное пламя факела в ночи. Вспыхнули и догорели две жизни. Две жизни! У человека она одна… Остановите! Уничтожьте убийц! Поклянитесь, что вы отомстите, что вы уничтожите убийц, пришедших на нашу землю! Вы никогда не забудете, не простите! Это нельзя забыть, это нельзя простить, это нельзя допускать – фашизм! Боритесь с ним, люди!