100 великих криминальных драм XX века - стр. 24
О том, что в действительности произошло, свидетельствовала история с прутиками, описанная Короленко:
«Андрюша и Женя вырезали по прутику. Прутик Андрюши оказался лучше, и Женя заявил на него претензию. Андрюша не отдал. Женя погрозил.
– Я скажу твоей матери, что ты не учишься, а ходишь сюда.
И у Андрюши сорвались роковые слова:
– А я скажу, что у вас в квартире притон воров…
Сказал и, очевидно, забыл, и опять прибежал вместо школы на Лукьяновку…
Но злопамятный Женя не забыл и передал матери, конечно, не думая о страшных последствиях этого для товарища. Может быть, во всем ужасном объеме не думала и Чеберякова… Но в это время в “работе” компании часто стали случаться неудачи: Чеберякову раз, другой, третий арестовали, делали обыски, нашли краденые вещи, таскали по участкам… А законы этой среды в таких случаях ужасны…»
Андрей был свидетелем темных дел Чеберяковой, он многое видел и слышал, поэтому его и убили. Соседка слышала крики, детский плач и какую-то возню в квартире Чеберяковых.
Потом странная и трагическая участь постигла и Женю Чеберякова с его сестрой Валей: будучи важными свидетелями, они вдруг скоропостижно умерли в больнице от дизентерии. Поговаривали, что «Верка Чеберячка» ради сокрытия правды отравила собственных детей. Она приходила в больницу, уговаривала их дать показания в её пользу, а потом забрала умирающих детей домой, несмотря на протест врачей.
Короленко писал в очерке «На Лукьяновке»:
«Перед смертью сына г-жа Чеберяк наклонялась над ним, целовала его и умоляла:
– Скажи, что твоя мама тут ни при чем.
Но мальчик отвернулся к стене и сказал только:
– Ах, мама, оставь…»
Вера Чеберякова во всех газетных публикациях, да и на сохранившихся фотографиях предстает угрюмой мещанкой с тяжелым взглядом. Она дорого и помпезно одета, выглядит состоятельной женщиной, однако нет в ее жизни счастья. Даже собственных детей она растеряла, а возможно, и убила, чтобы скрыть правду и остаться при деньгах и своем нелегальном бизнесе.
Вера Чеберякова очень похожа внешне на серийную убийцу Белль Ганнес, тоже не пожалевшую собственных детей. Но это не удивительно для той эпохи: в мире и в России появились новые женщины, порожденные феминизмом 1890-х годов и характерной для рубежа веков романтической идеей саморазрушения и декаданса. Лиля Брик, например, своего ребенка отдала в приют: ей не нужны были дети, а материнство она считала пошлостью. Лиля Брик была жрицей любви, и её интересовали только известные и талантливые любовники, которые давали ей популярность и власть над людьми.
Будущая подруга Достоевского Аполлинария Суслова в юности посещала исторические курсы, а в ответ на не совсем толерантную реплику профессора: «Вы так хороши, зачем вам ещё история?» заехала ему, своему учителю, по физиономии.
Героиня эпопеи Алексея Толстого «Хождение по мукам» Даша Булавина, будучи профессорской дочкой и девственницей, в 1910-е годы попала в богемную среду московской интеллигенции и умело играла роль «женщины с прошлым», вызывая восторг окружающих. То же самое делала и героиня романа Бориса Акунина «Любовница смерти», действие которого происходит в 1902 году.
Огромное эстетическое влияние оказывало и немое кино: русские гимназистки 1905–1911 годов специально пили два раза в день по ложке уксуса, чтобы казаться бледными, отрешенными от жизни и похожими на «ангелов смерти».