100 великих феноменов - стр. 39
Он приехал в Петербург, был хорошо принят князем А.Н. Голицыным (царь в то время был в заграничном походе). Но Авеля снова тянет странствовать. Он отправляется к святым местам; посещает гору Афон в Греции, Иерусалим и собор Святой Софии в Стамбуле. От этого времени сохранились письма Авеля к графине П.А. Потемкиной, помогавшей монаху материально. В одном из писем она просит его сообщить что-либо из его пророчеств. Ответ его, относящийся к 1815 —1816 годам, свидетельствует о многом: «Знаете ли, что я вам скажу: мне запрещено пророчествовать именным указом. Так сказано: ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям или кому писать на хартиях, то брать тех людей под секрет (арест), и самого монаха Авеля тоже, и держать их в тюрьмах или в острогах под крепкими стражами. Видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство. В тюрьмах ли лутче быть или на воле, сего ради раз мысли… Итак, я ныне положился лутче ничего не знать, хотя и знать, да молчать».
В 1820 году Авель объявился в Москве. Известно, что московские барыни не раз спрашивали у него совета касательно будущих женихов для своих дочерей. Он обычно отвечал, что не провидец и только тогда предсказывает, когда велит ему высшая сила.
Авель прожил еще четверть века, но об этих годах мало что известно. «Житие и страдание отца и монаха Авеля» написано им вскоре после его путешествия по святым местам, и последующие годы в нем не отражены. Сохранились, однако, кое-какие официальные документы. В отношении от 2 ноября 1818 года князь А.Н. Голицын сообщает, что монах Авель по случаю потери паспорта просит снабдить его новым документом для свободного в Москве или ином городе проживания, а также содействовать в помещении его в Шереметевский странноприимный дом. Александр I, узнав об этом, нашел неприличным, чтобы монах продолжал скитаться по России, и повелел объявить Авелю, чтобы тот непременно избрал себе монастырь и там поселился. Авелю предложили Николо-Пешношский монастырь в Димитровском уезде Московской губернии, но он в этот монастырь не явился и скрылся из Москвы.
6 октября 1823 года митрополит Московский Филарет распорядился определить Авеля в Высотский монастырь под Серпуховом. Однако через три года митрополиту донесли, что «монах Авель, забравши все свои пожитки, самовольно из монастыря отлучился неизвестно куда и не является». Об этом доложили и императору, уже Николаю I, и он повелел беглеца «заточить для смирения» в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, главную церковную тюрьму того времени. Полиция нашла Авеля в Тульской губернии, в родной деревне Акулово, и «водворила» в эту последнюю его тюрьму. Там он прожил еще пятнадцать лет, но об этих годах нам ничего неизвестно.
В «Житии» Авеля много удивительного. Есть там и следующая поразительная вещь (на нее первым обратил историк Юрий Росциус). В начале «Жития» говорится: «Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца…» Мы теперь знаем, что ошибся он меньше чем на полгода – удивительная точность предсказания!
Удивительно еще одно предсказание Авеля,касающееся последнего русского царя Николая II. Сохранилось интересное мемуарное свидетельство М.Ф. Герингер, оберкамерфрау последней российской императрицы. В Гатчинском дворце была небольшая зала, посредине нее на пьедестале стоял довольно большой ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках был протянут красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ. Было известно, что в этом ларце хранятся бумаги, которые были помещены туда вдовой Павла I императрицей Марией Федоровной. Она завещала открыть ларец и прочитать бумаги только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины Павла I, и только тому, кто в этом году будет в России царствовать. Жребий вскрыть этот таинственный ларец достался Николаю II.