10 запретных ночей с боссом - стр. 31

Слов нет одни чувства. Мы лежим оба без сил. Я распластана на животе, он на спине. У Андрея еще хватает совести погладить меня по попке, но и все.

- Поля… я с тобой от инфаркта умру.

Героическим усилием открываю глаза и приподнимаюсь.

- Прости, я сейчас приду в себя и…

Андрей как-то смурно хмурится.

- Ты о чем подумала?

- Ну… что я лежу бревном и ты не удовлетворен.

Громов ржет. Гогочет прямо.

- Ох, тут ты попала пальцем в небо, малыш. Я знал, что кончу за минуту и даже начинать не имело смысла. Ты так меня завела, что…

- Да чем я тебя завела? Лежала тут и…

- Кончала так что у меня до сих пор мурашки. - он показывает мне руку. И правда мурашки. Нежно глажу прогоняя их. Мы сладко целуемся, я обнимаю его и тяну к себе близко-близко, вдруг неистово царапаю спину и прошу:

- Поставь мне засос.

Андрей рычит как зверь и впивается в шею. Сосет ее долго до легкой боли, а когда отстраняется и смотрит на полученный результат я с удивлением чувствую как у него встает.

- Господи, как же я этого хотел.

Он наклоняется и ставит еще один на груди, смачный такой. Я тяну его к себе и тоже впиваюсь шею.

Мой!

Моя!

Он дрожа разводит мне ноги и...что я там говорила насчет того что не возбужусь? От вида синячка на его шее — специально повыше, чтобы никакой ворот рубашки не скрыл, меня рвет на части от дикого собственнического восторга и желания.

Андрей устраивается сверху, быстро гоняет член в кулаке, нам не терпится. Я уже нетерпеливо ерзаю и постанываю.

Входи-ит…. Откидываю голову и улетаю. На этот раз все очень долго, томно и изобретательно. Успеваю побыть и сверху и снизу и даже постоять около постели опираясь на изножье. Когда Громов пытается трахнуть меня на столе, тот так жалобно скрипит, что мы со смехом вынужденно возвращаемся в постель.

Я чувствую себя продолжением его самого, наши тела сплавились в один подрагивающий от удовольствия комок нервных окончаний и мы едины так, как я не была ни с кем до него.

Он короткими глубокими толчками доводит меня до края и я выстанываю опасные слова.

- Андрей… Любимый… ДА!

Андрей кончает молча, с тяжелым сдавленным хрипом.

Мы лежим без сил. Андрей дремлет и я тоже вот-вот провалюсь в утомленный сон. Но прежде чем сделать это приподнимаюсь. Волосы после постельных игр всклокочены, на затылке колтуны, но мне все равно кажется, что сейчас я самая красивая женщина на свете.

- Андрей…

- М?..

Как бы ни было страшно, а признаться надо. Вот сейчас, а не в пулу страстного секса. Признаться, что это нелогичное, опасное чувство, которое переворачивает мою жизнь с ног на голову это никакая не похоть, хоть и легко спутать. Мы мало друг о друге знаем, но я хочу его узнать. Мне страшно, но я готова рисковать вместе с ним. Боже, мы так привыкли всему искать рациональные и циничные причины, что едва не просмотрели самое главное.

- Я… я люблю тебя.

Громов открывает сонные глаза.

- И я люблю тебя, малыш.

И вместо радостной улыбки я плачу у него на плече. А Громов молча гладит по голове и утешающе шепчет.

- Ну ладно тебе, не надо… Ох, женщины, ну что с вами не так, а?

Вместо ответа у меня мычание и всхлипы. Вообще-то я хотела сказать что-то осознанное и логичное, про мужчин, которые просто не могут осознать весь эмоциональный диапазон женщины. Но тот самый диапазон мне это сделать и не дает. А Андрей не пугается и не паникует — взрослый опытный мужчина просто дает выплакаться у себя на плече, а потом легким подтруниванием заставляет улыбаться и смеяться над самой собой.