10 законов надмотивации. Как стать супергероем за 10 дней - стр. 6
Вторая реальная история про халяву
Так как я в Англии работала переводчиком с польского языка, знакомых среди беженцев у меня было не так и много, поляки, в основном – это экономические иммигранты. Хотя среди польско-язычного населения Англии есть польские цыгане и эта группа населения – неистощимая кладезь историй. Приведу покамест пример на тему ассимиляции. Цыгане – довольно-таки умный народ, но страсть к халяве у них доведена до исступления. Под конец 90-х годов прошлого века, множество польских цыган приехало в Великобританию как беженцы, дескать, в Польше им ущемляли права, предавали гонениям и весь остальной джентельменский набор беженца по национальному признаку. Англия охотно принимала этот сброд. В 2004 году наступила трагедия: оказалось, что халява закончилась. Цыгане с польским паспортом из разряда беженцев, автоматически перешли в категорию экономических иммигрантов со всеми вытекающими – пришлось искать новые способы, как доить государство и отбрыкиваться от работы (раньше государство кормило всех многочисленных родственников автоматически, так как статус беженца равняется праву на получение всех пособий и квартиры от государства, но без права работы). А вот как только Польша вошла в состав ЕС и все цыгане получили право работать, пришлось крепко подумать, как же от такого удовольствия вежливо отказаться. Цыгане нашли выход: они массово заболели хроническими болезнями. Если у какого-либо молодого быка здоровье было молодецким, всегда находилась бабушка, которая дышала на ладан и такому молодому бычку просто оформляли опекунство над умирающей родственницей. Я как раз работала переводчиком для службы здравоохранения, поэтому с умирающими бабушками общалась постоянно – к врачу они ходили (естественно, в сопровождении молодых родственников) как на работу.
Теперь основная история про ассимиляцию, а точнее ее отсутствие.
Было это в где-то 2010 году. Вызвали меня в больницу Святого Бартоломея на очень раннюю процедуру в семь утра, что означало «роту подъем» в 5, чтобы в 6 сесть в первую электричку в Центральный Лондон. В 7 утра, как штык, я уже рапортовала доктору, который ожидал пациентку, которая как-то не слишком торопилась прийти на свою ангиограмму. В 8 часов, когда пациентки все еще не было, врач решил ей позвонить, чтобы узнать, почему она пропустила процедуру, которая стоила налогоплательщикам несколько тысяч фунтов. Я набрала номер и стала общаться с её многочисленными родственниками. Оказалось, что приглашение на процедуру было выслано и получено пациенткой три недели перед этим, но она не удосужилась его прочитать, так как… приглашение было на английском (действительно, а на каком языке высылать письма в Англии?)
На мой вопрос – почему за три недели никто не удосужился перевести письмо бабушке, многочисленный родственник повысил на меня голос и прочитал мне экспресс-лекцию о том, что это английская служба здравоохранения должна была озаботиться тем, чтобы письма были написаны на языке пациента. В этот момент меня осенило.
– А вы читать вообще умеете, хоть бы на польском? – спросила я.
И не ошиблась.
– Мы – цыгане, – годро ответил мне многочисленный родственник на том конце линии. – Мы в школу не ходим, читать не научены.
«Было бы чем гордиться», – подумала я, а сама вслух задала вопрос: