10 мифов об СССР - стр. 50
В этих колхозах еще чрезвычайно слаба была материально-техническая база крупного коллективного производства (выдвигался даже тезис о «мануфактурном» характере производства в таких хозяйствах). В 1928 году на Кубани из 1026 новых колхозов только 19 имели тракторы. Да и другим инвентарем коллективы были снабжены не лучшим образом. Велико было количество слабых мелких колхозов, нередко они распадались или происходили массовые выходы из них.[173] В колхозах преобладала беднота – лица без средств производства или со средствами производства до 400 руб. составляли в 1928–1929 годах 72–78 % членов колхозов. На один колхоз приходилось в среднем 17,7 крестьянского двора, и лишь 20 % колхозов имели тракторы.[174] Многие организационные слабости колхозов были связаны с почти полным отсутствием в деревне квалифицированных кадров, что ясно осознавалось в тот период: «Трудности, проистекающие от элементарной неграмотности, неизбежно скажутся с еще большей силой в ближайшем будущем в связи с переходом к массовому созданию крупных колхозов».[175]
Сложность решения вопроса о техническом и кадровом обеспечении колхозов и полная невозможность в короткие сроки поставить каждый колхоз в этом отношении в более или менее нормальные условия вызвали напряженные поиски выхода. И такой выход был найден в виде тракторных колонн, положивших начало созданию машинно-тракторных станций. Это позволило, концентрируя ресурсы и квалифицированные кадры, обслуживать значительное число хозяйств – как коллективных, так и индивидуальных, на деле демонстрируя преимущества крупных хозяйств в использовании техники.
Но эта форма неизбежно несла в себе противоречия, связанные с попытками преодоления технической отсталости на ограниченной материальной базе. Пути разрешения этих противоречий виделись по-разному. Одни выступали против идеи МТС, указывая на то, что это означало бы отчуждение от крестьянства основных средств производства, и полагая, что «единственным правильным решением вопроса о судьбе, перспективах развития колонны (тракторной. – А.К.) является решение о передаче на определенной ступени развития колхоза в собственность последнему всего технического оборудования колонны».[176] При всей абстрактной правильности такого подхода реальные материальные возможности не позволяли брать в ближайшей перспективе курс на обеспечение собственной техникой всех колхозов. Кроме того, немаловажное значение имело и сохранение этого мощного рычага воздействия на преобразование крестьянского хозяйства в руках советского государства.
Другие, отмечая противоречия, связанные с известным обособлением работ колхозов и МТС, предлагали для устранения возникающих при этом проблем составлять из МТС и обслуживаемых ею колхозов единый хозяйственный комбинат с общим планом.[177] Однако эта идея не была реализована ни в какой форме, и конфликты на почве взаимоотношений МТС и колхозов долгое время оставались больным местом аграрной экономики.
Наиболее глубокие теоретические разногласия, получившие впоследствии весьма болезненное практическое воплощение, касались оценки природы сельскохозяйственной кооперации. Прекратилось обсуждение вопроса о том, социалистической ли является кооперация в обращении, и была поднята проблема социальной природы производственной кооперации. Взгляды Н.И. Бухарина, отстаивавшего в полемике с Е.А. Преображенским социалистическую природу кооперации в обращении, были полностью отвергнуты вместе с осуждением «правого уклона». Утвердился взгляд, согласно которому кооперация в обращении может превратиться в социалистическую лишь постольку, поскольку она перерастает в производственную. Но и относительно самой производственной кооперации преобладающим становился взгляд, что