10 лекций по теле– и радиожурналистике - стр. 14

Второе. Нельзя оскорблять. Ни в коем случае! Вы можете наезжать как танк, как паровоз, но без оскорблений. Вы знаете, у меня был пару раз велик соблазн, когда человек уже был просто, что называется, бум-бум-бум, спросить: «У меня последний к вам вопрос: дядя Петя, Вы дурак?» Надеюсь, вы помните, из какого это фильма? Вот все будут хохотать – я же его посажу в галошу! Ведь он не знает, как и что ответить! Но он и не должен. Это не его работа. Наезжайте всегда только по теме. Он министр, он подписал этот документ, он взял на себя ответственность: «Вы живете на мои деньги, налогоплательщика. Ответьте, это Ваша подпись? Я не слышу ответа!» Это наезд. Но говорить: «Вы что, дурак?» – категорически запрещено. Слушатель мгновенно займет сторону того, на кого наезжают. Нельзя задавать вопросы о личной, интимной жизни. Понимаете, нельзя известному театральному режиссеру снисходительно бросить: «Ну, я понимаю, что не с Вами мы должны говорить о женщинах». Это не ваше дело. У каждого в шкафу свои скелеты.

Еще одна очень важная вещь для парней, для мужчин. Ни в коем случае нельзя наезжать на женщин. У нас традиционное общество, у нас сексистское общество, любой наезд на женщину воспринимается чудовищно. «Ангелина Ивановна, целую ручки, Вы обаятельны, Вы безумно хороши, Ангелина Ивановна, я счастлив, что Вы пришли. Ангелина Ивановна, я несколько смущен, но вот сегодня газета «Известия» написала, что в Вашем офисе прошел обыск. Я думаю, что это неправда. Но действительно ли, что сто тысяч долларов обнаружили в Вашем столе? Да, Вы не хотите отвечать, целую ручки. Но все-таки сто тысяч долларов Вам подкинули, или они у Вас там лежали? Целую ручки, Вы самая прекрасная и обаятельная. Я Вас обожаю. Но еще один вопрос, если Вы позволите. Правда ли, что был убит Ваш финансовый директор? Правда ли, что Вы находились с ним в этот момент в одной машине? Правда ли, что Вы были в бронежилете? Простите, а почему? Вы знали, что в Вас будут стрелять? Почему Вы надели бронежилет, а почему финдиректору это сделать не посоветовали? Целую ручки!» – вот только так, с миллионом извинений, со смущением.

Нельзя манипулировать особенностями собеседника, которые тот не в состоянии изменить. Рост, заикание, цвет глаз, хромота, манера одеваться. За одним исключением. Когда-то Вольский[12] на мой вопрос: «Аркадий Иванович, ну что же советские промышленники выпускают такое дерьмо: надеть нечего!» – сказал так: «Как это надеть нечего? Вот посмотрите, что на мне: пиджак «Большевичка»!» – и в этот момент мне стало ясно, для чего перед эфиром он снимал свой двубортный прикид и надевал какой-то кургузый пиджачишко. «А у Вас что, Дима? Давайте-ка, давайте посмотрим, что у Вас написано на ярлыке!» Сейчас бы я знал, что ему ответить: «У меня? «Меньшевичка»! У каждого своя производственная одежда». И все. Но тогда я не знал, как отреагировать, он меня умыл. Но «прием Вольского» можно использовать по отношению к политику. Вот Шандыбин[13] постоянно кричит, что поддерживает свое, родное. Он приходит ко мне на эфир, и я тихо плыву: пальто «Гуччи», пепельная кепка, башмаки с металлическими набойками и дивные костюм и галстук. И вот, когда Василий Шандыбин сказал фразу, которую я от него просто ждал: «