1. Билбэт. Из глубины веков - стр. 6
– Почему ты говоришь, что его надо передать жене вождя?
– Сам вождь может погибнуть, его тело утонет или съедят волки. С ним случайно исчезнет амулет и никто не обратит внимания. Спасти племя сможет только чистое сердце, полное надежды, которое будет беречь его и следить.
– Женское?
– Да, духи сказали, сердце матери. И её дочь тоже будет матерью. Так они всегда смогут передавать друг другу силу амулета, если у тебя самого не будет детей.
Старый шаман ушёл вглубь пещеры и больше не вернулся. Его сын, Улуг, через год собрался с силами, взял факел и дошёл до самого конца, надеясь найти останки отца. Однако там ничего не было. Только большой валун у выхода… с выцарапанным на нём силуэтом сердца.
Когда настало его время уходить, Улуг передал янтарную каплю, как и завещал отец, жене вождя. Её звали Айлуна. У шамана не было жены, а к юной и красивой Айлане пожилой Улуг испытывал самые нежные чувства. Хотя никогда этого и не говорил. Рассказал только всё, что узнал от отца, и пообещал охранять их вместе с духами предков.
В последний день он попрощался с ней и ушёл к дальнему выходу из пещеры. Духи ждали Улуга у того самого камня, где много лет назад нашёл своё последнее пристанище его отец. И теперь сын отправился в долину предков тем же путём.
Глава 1. Странная книга
Старая электричка дёрнулась всем своим длинным телом, похожим на японские суши, поданные на разделочной доске пошарпанного, провинциального перрона со ржавой лестницей и выщербленным асфальтом; вздрогнула, передавая стук стыковочных буферов от вагона к вагону, и медленно тронулась вперёд, оставляя за собой безлюдную пустоту на небольшой промежуточной станции, которая, как инородное тело, непривычно торчала здесь посреди растущей на склонах травы, густых кустарников и деревьев, покрывавших землю единым, плотным, непроглядным ковром бесконечной зелени. И только две узенькие тропинки, начинавшиеся по обе стороны перрона, у нижних ступенек лестницы, говорили о том, что где-то вдалеке, существуют места проживания людей, куда они, как перелётные птицы, направляются каждые выходные, начиная с первой оттепели в начале мая, и до конца сентября, отдыхая от городской суеты и наслаждаясь приятным загородным бездельем.
Колёса электрички уже давно перешли с мерного стука на быструю дробь, в тысячный раз исполняя одну и ту же мелодию на стыках блестящих, как ртуть, рельсов, над которыми дрожало марево раскалённого воздуха. Полуденный зной июльского дня ещё не сошёл на нет, хотя солнце уже близилось к закату, и вагоны, как горячие пирожки, тоже источали нестерпимый жар.
Пассажиры с тоской смотрели на узкие, открытые окна. В них врывался тёплый воздух, и они терпеливо потели, вытирая мокрые лица рукавами футболок или просто ладонью. Все места были заняты, но в проходах никто не стоял. Это пространство занимали многочисленные вёдра с красными помидорами и жёлтыми яблоками, большие сумки с вещами и наскоро собранными букетами, а также разный другой дачный хлам, что вынуждало новых пассажиров осторожно лавировать между ними в тщетной попытке ничего не задеть, не опрокинуть и просто не упасть на всё это вещевое изобилие сверху, вызвав у одних смех, а у других – негодование.
Богдан сидел у окна. Ему с детства нравилось смотреть на пробегавшие мимо деревья и столбы, заросли кустов и красивые вершины гор за облаками, которые выглядели как большие зимние шапки и вызывали щемящее любопытство.