1. Билбэт. Из глубины веков - стр. 19
От неожиданности Богдан открыл рот. Мама уронила в раковину чашку. Раздался звук разбитой керамики.
– Что ты… – начала она было гневным тоном, обращаясь к мужу, но осеклась увидев его жёсткий взгляд.
– Танюш, у тебя, кажется, кружка упала. Это – к счастью. Посуда всегда бьётся к счастью, – затем улыбка исчезла с лица папы-Вани, и он снова повернулся к Богдану. – Итак, сколько?
– Три…
– А в глаз?
– Один. Промахнулся, – ничего не понимая, отвечал Богдан.
– Плохо. Бить надо всегда один раз. Запомни это! Второе, бить надо первым. Тоже всегда. И третье, делать это надо только в одном случае, – он сделал паузу, чтобы до Богдана дошло. – Только когда тебе угрожает смерть. Понял?
– Нет, – честно признался Богдан. – Он же меня обманул! И ещё на пол бросил. Больно. Всей спиной. Они все смеялись! Почему…
– Стоп! – резко оборвал отец. Таким суровым папу-Ваню Богдан ещё не видел. – Давай договоримся, если можно уйти в сторону, уходишь. Если можно не драться, не дерёшься.
– Даже если бить будут? – хмуро спросил сын.
– Не будут. Больше не будут. Поверь. Завтра объясню. Сейчас давай сначала решим это. Итак, чтобы у нас больше не было проблем в школе, драться ты там больше не будешь. Хорошо?
– А за школой можно? – не сдавался юный возмутитель спокойствия.
– Тоже нельзя!
– А где можно?
– Нигде!
– Ну как же так – нигде и никогда?
– Да! – папа-Ваня откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, несколько секунд молчал, что-то обдумывая. – Первое, драться можно, когда научишься сдерживаться и не грубить старшим… даже если они не правы. А второе… второе – вот! – произнёс он с улыбкой и взял с подоконника коробку с сахаром. Достав кубик, он оттянул средний палец и с силой ударил по нему.
– Ой! – вздрогнула мама-Таня от громкого звука и быстро обернулась. Перед ней сидели Богдан с вытянутым лицом и муж, который пытался смести ладонью кусочки разлетевшегося по всему столу сахара. – Что это? – нахмурившись, спросила она.
– Да так, ничего, – проворчал папа-Ваня. – Лычку отпустил.
– Ух, напугал. Я думала, что-то упало. В детство впал? Возьми, подмети, пока по всему дому не разнесли, – она протянула ему совок и веник.
– Сейчас… Ну что, договорились? Как научишься разбивать, вот тогда и можешь драться. По рукам? – спросил он сына, который, не отрываясь смотрел на стол.
– Да, – кивнул Богдан.
– Ладно, иди, делай уроки. Завтра сходим кое-куда. Там всё поймёшь. Всё, иди, дай убрать. Видишь, как разлетелось.
Богдан был настолько поражён увиденным, что долго сидел в комнате и пытался стучать по столу пальцем. Дождавшись, когда родители ушли к себе в комнату, он прокрался на кухню и стащил с подоконника открытую пачку. Потом, закрывшись в комнате, залез под кровать и до поздней ночи пытался разбить там хотя бы один кусочек. Но всё было тщетно – сахар не поддавался.
Утром, перед школой, папа-Ваня позвонил кому-то по телефону и сказал, что заедет вместе с сыном после обеда. Богдан был озабочен в тот момент совсем другой проблемой и не стал ничего спрашивать. Беднягу больше волновало, как спрятать в карман руку, чтобы родители не увидели последствия его ночных упражнений.
После шестого урока отец, как и обещал, зашёл за ним в школу. Спросил, как дела, и они не спеша направились на остановку. Молча доехали до улицы Борсоева. Здесь в Улан-Удэ было много детских учреждений.